Питерец всегда прав. Он прервёт свой монолог, вежливо выслушает все возражения и продолжит говорить с того момента, на котором его прервали - так, будто ничего не произошло. Если у собеседника ещё остались возражения - питерец не менее вежливо выслушает его снова. И снова. Он будет доброжелательно улыбаться, кивать и смотреть в глаза, но с места не сдвинется.
- Да понимаешь ли ты, что земля круглая? - свирепеет собеседник.
- Да, конечно, она круглая. Если у вас нет больше возражений, тогда я продолжу. Итак, принимая во внимание то, что мы живём на треугольной планете, я должен…
Для питерца существует два вида знаменитостей: те, которых он считает недостойными славы (таких большинство) и те, с которыми он знаком лично (скорее всего - ещё до того момента, как они стали знаменитостями). Когда питерец видит на Невском проспекте неуважаемую им знаменитость, он достаёт из-за пазухи плакатик "Это не знаменитость!" и молча следует за ней, пока та не скроется в парадной двери своего выходного лимузина. Иногда туристы, завидев питерца (или нескольких питерцев) с такими плакатиками, удивлённо спрашивают у своего гида: что это за демонстрация? и кто её возглавляет? Гид (он при исполнении, поэтому чувств своих обнажать не должен) честно говорит: "Это знаменитость, такая-то и такая-то, а следом за ней топают питерцы с нашего района". "Вау, знаменитость!" - радостно восклицают туристы и начинают фоткаться со знаменитостью, а на питерцев с их плакатиками не обращают никакого внимания, так что те вынуждены разойтись по своим делам или отправиться на поиски свободной неуважаемой знаменитости.....
При встрече с уважаемой знаменитостью (своим старым приятелем) питерец всячески старается показать, что для него всё осталось по-прежнему. Знаменитость - никакая не знаменитость, а живой приятный человек, с которым всегда было интересно проводить время. Любую московскую знаменитость обидит такое отношение, возможно, она даже примет его за пренебрежение или зависть, и очень напрасно. Ведь так питерец показывает уважаемой им знаменитости, насколько он её уважает: до такой степени, что даже не считает знаменитостью.
Всякая питерская знаменитость от такого подхода млеет и тащится, и немедленно становится живым приятным человеком.
*этот пункт я даже не буду комментировать.......можно, да?....*читать дальшеПитерец протестует так: складывает руки на груди, холодно глядит на объект, который необходимо опротестовать, и презрительно молчит. Поскольку питерец довольно-таки часто складывает руки на груди (потому что мерзнет), и глядит холодно он тоже часто (потому что мерзнет — когда мерзнешь, трудно глядеть тепло), и молчит он тоже часто (потому что привык говорить только по делу и не хочет показаться никчемным болтуном, а еще — потому что мерзнет), то никто не замечает его протеста. Но питерцу всё равно: главное, что он не смолчал (то есть как раз смолчал, ну, не важно), а опротестовал то, что опротестовать надлежало. Он — настоящий волевой человек, не тряпка.
Москвич протестует так: «Пааааазвольте! Я вот сейчас опротестую! Вот это опротестую и то. И, кстати, еще кое-что, о чем раньше молчал, а теперь к слову пришлось!» И кулаком еще в ухо. И ногой под зад. И ломиком по черепушке. Всё полить бензинчиком, подпалить и плясать вокруг костра. Москвич протестует часто — поэтому он никогда не мерзнет.
Иногда москвичи и питерцы собираются целыми группами и протестуют коллективно. Тут уж они не самовольничают, а придерживаются давно установленных порядков. Вот, скажем, вздумали градостроители, не спросив совета граждан, построить на месте исторических развалин какую-нибудь цельностеклянную бандуру с железобетонной лепниной для красоты, дескать, так будет только лучше. Был какой-то исторический домик, в котором доживала свой век доисторическая бабка, а будет — о, что будет! Мы еще точно не знаем, что будет, но вы обо всем узнаете из телевизора.
Не дожидаясь того, что будет, горожане выходят на улицы. «Не дадим разрушить!» — протестуют москвичи. «Не дадим построить!» — протестуют питерцы. Но потом, конечно, каждый принимается за свое: питерцы складывают руки на груди, мерзнут и расходятся по домам, а москвичи разводят костерок, пляшут вокруг него и по домам не расходятся еще целую неделю, потому что уж больно компания подобралась хорошая. Но это уже не протест никакой, а так, стиль жизни.
Если питерец говорит: «У меня в доме нет никакой еды» – это значит, что у него кончились деньги, и его надо спасать. Приезжать с чемоданом снеди, распихивать её по шкафам и холодильникам, тут же кормить самого питерца чем-нибудь быстрораспаковываемым, варить ему суп на две недели, прятать в труднодоступных местах упаковки лапши на чёрный день. Если москвич говорит: «У меня в доме нет никакой еды» – это значит, что сейчас он пойдёт в магазин или в кафе, или закажет пиццу на дом. Если его надо спасать от голодного обморока или даже истощения – он скажет: «У меня нет денег, привези чего-нибудь пожрать». Но обычно у питерца всегда есть стратегический продуктовый запас на несколько лет. Он хранит его в длинном узком кухонном шкафу, именуемом «пенал». Такой же точно шкаф москвич называет «колонка» и хранит в нём миксер, утюг и набор чугунных кастрюль – ему и в голову не приходит, что еду можно держать где-то ещё, кроме холодильника.
На холодильник у питерца надежды нет – он знает, что когда наступят тяжелые времена, Они первым делом отключат электричество, потом воду, и только после этого перестанут продавать в магазинах еду. Значит – надо обхитрить Их и заранее запастись крупой и сухарями.
В выходной день москвич садится в автомобиль и едет за город, в чудесный посёлок под названием «Супер-гига-мега-маркет», «Мир всего» или «Планета еды», где покупает продукты на неделю вперёд. Это запасливый, экономный москвич, соседка его действия одобряет и тайно мечтает женить на своей дочери (у которой одни дискотеки на уме, сходила бы лучше за хлебом, лахудра).
В Питере, конечно, воспитывать не будут, потому что все вокруг и без того воспитанные. Будут просто смотреть, так укоризненно, страдальчески, что сам не захочешь, а поймёшь про себя самую сокровенную правду, даже ту, которой изначально не содержалось в укоризненных взглядах страдающих ближних. А содержалось в них буквально следующее: «Ты почему такой нескромный, хочешь быть лучше других? Ты считаешь, что достоин внимания больше, чем наш Вова?»
Если, скажем, питерец вырос ростом в 2,5 метра – то это нескромно! На него ходят смотреть всем районом – но не как на чудо заморское, а чтобы пристыдить! Чтобы он научился сутулиться. Или на полусогнутых бегать – очень удобно, если приноровиться. Почаще чтоб сидел, желательно – у себя дома на диване, а не на лавочке у подъезда. И конечно – чтоб не играл в баскетбол во дворе колодце, думая, что сетка с яблоками, висящая за окном третьего этажа на кухне у бабы Зои – это баскетбольная корзина!
Питерцы и москвичи с давних времен любят придумывать всякие тайные общества. Общая тайна так объединяет людей! А еще пуще их объединяет игра "лови предателя".
Питерцы создают тайное общество, сидя в какой-нибудь полутемной мансарде, под стук дождя по крыше. Начинается всё с того, что кто-то не хочет идти за водкой. Бывают такие несознательные люди: пришла его очередь, а он ленится идти на улицу, под дождь. И тогда этот ленивый кто-то, чтобы отвлечь внимание публики, говорит: "А давайте-ка секту тайное общество учредим! Чур, я - предводитель!" "Давайте, давайте!" - нестройным хором кричат его подвыпившие приятели. Ну, а потом уже поздно. Кто же предводителя за водкой гоняет? Так и приходится садиться в кружок и, стремительно трезвея, создавать общество.
Принимают в него всех присутствующих, оптом, и берут с них страшную клятву. Что никому-никому, ни при каких обстоятельствах они не проболтаются о существовании этого общества. Оно ведь тайное? Вот пусть и существует тайно. А кто предаст общие идеалы - тому всю жизнь за водкой, под проливным дождем, в три часа ночи, от одного разведенного моста к другому, бегать.
Москвичи организовывают тайное общество, сидя где-нибудь в чайном клубе. Выпьют чайник-другой, предадутся мыслям о вечном - и тут кто-нибудь, кто не может думать о вечном, а может только генерировать эффективные идеи, возьми да скажи: "А чего мы такой хорошей компанией просто тупо сидим? Давайте организуем тайное общество. Чур, я казначей. С вас по стольнику, товарищи!" Так, глядишь, другие люди за его чай и заплатят. В этом и заключалась эффективная идея.
В тайное общество охотно (стольников не жалко) вступают все присутствующие и еще две-три компании, сидящие за соседними столами. Выпив по кругу ритуального, особого, чаю, они клянутся друг другу в том, что тайну своего общества не выдадут никому. А тайна может быть очень простая - каждое второе воскресенье, к примеру, приходить сюда всем вместе и пить по кругу этот самый ритуальный, особый чай, вся ритуальность которого заключается лишь в том, что он оказался на столе в ответственный момент создания тайного общества. Москвичи страшно гордятся тем, что они теперь не просто чаевничают, а тайно общаются, поэтому вскоре вся Москва знает о том, что появилось некое Тайное Общество (оба слова произносятся с придыханием, с большой буквы). Члены тайного общества обмениваются в метро тайными знаками, как бы показывая, что они разливают чай по гайваням. Все прочие непосвященные глядят на них с завистью и тоской: так хочется проникнуть в тайну этого общества, а никак нельзя. Кто проболтается - тому всю жизнь вместо ритуального чая из гайваней пить, обжигая пальцы, из щербатого граненого стакана заварку, разбавленную трижды вскипяченной водой из офисного электрического чайника. *выньте меня плиз кто-нибудь из-под стола....*
.......
(с)
-
-
07.05.2010 в 23:28